Перед восходом солнца
Повесть (ч. 1-я — 1943; ч. 2-я по назв. «Повесть о разуме»
— 1972)
(Сокращенный вариант)
Автобиографическая и научная повесть «Перед восходом солнца»
— исповедальный рассказ о том, как автор пытался победить свою меланхолию и
страх жизни. Он считал этот страх своей душевной болезнью, а вовсе не
особенностью таланта, и пытался побороть себя, внушить себе
детски-жизнерадостное мировосприятие. Для этого (как он полагал, начитавшись
Павлова и Фрейда) следовало изжить детские страхи, побороть мрачные воспоминания
молодости. И Зощенко, вспоминая свою жизнь, обнаруживает, что почти вся она
состояла из впечатлений мрачных и тяжелых, трагических и уязвляющих.
В повести около ста маленьких глав-рассказов, в которых
автор как раз и перебирает свои мрачные воспоминания: вот глупое самоубийство студента-ровесника, вот первая газовая атака на фронте, вот неудачная любовь, а
вот любовь удачная, но быстро наскучившая... Главная любовь его жизни — Надя
В., но она выходит замуж и эмигрирует после революции. Автор пытался утешиться
романом с некоей Алей, восемнадцатилетней замужней особой весьма
необременительных правил, но ее лживость и глупость наконец надоели ему. Автор
видел войну и до сих пор не может вылечиться от последствий отравления газами.
У него бывают странные нервные и сердечные припадки. Его преследует образ
нищего: больше всего на свете он боится унижения и нищеты, потому что в
молодости видел, до какой подлости и низости дошел изображающий нищего поэт
Тиняков. Автор верит в силу разума, в мораль, в любовь, но все это на его
глазах рушится: люди опускаются, любовь обречена, и какая там мораль — после
всего, что он видел на фронте в первую империалистическую и в гражданскую?
После голодного Петрограда 1918 г.? После гогочущего зала на его выступлениях?
Автор пытается искать корни своего мрачного мировоззрения в
детстве: он вспоминает, как боялся грозы, воды, как поздно его отняли от
материнской груди, каким чуждым и пугающим казался ему мир, как в снах его
назойливо повторялся мотив грозной, хватающей его руки... Как будто всем этим
детским комплексам автор отыскивает рациональное объяснение. Но со складом
своего характера он ничего поделать не может: именно трагическое
мировосприятие, больное самолюбие, многие разочарования и душевные травмы сделали
его писателем с собственным, неповторимым углом зрения. Вполне по-советски
ведя непримиримую борьбу с собой, Зощенко пытается на чисто рациональном уровне
убедить себя, что он может и должен любить людей. Истоки его душевной болезни
видятся ему в детских страхах и последующем умственном перенапряжении, и если
со страхами еще можно что-то сделать, то с умственным перенапряжением,
привычкой к писательскому труду не поделаешь уже ничего. Это склад души, и
вынужденный отдых, который периодически устраивал себе Зощенко, ничего тут не
меняет. Говоря о необходимости здорового образа жизни и здорового
мировоззрения, Зощенко забывает о том, что здоровое мировоззрение и
беспрерывная радость жизни — удел идиотов. Вернее, он заставляет себя об этом
забыть.
В результате «Перед восходом солнца» превращается не в
повесть о торжестве разума, а в мучительный отчет художника о бесполезной
борьбе с собой. Рожденный сострадать и сопереживать, болезненно чуткий ко всему
мрачному и трагическому в жизни (будь то газовая атака, самоубийство приятеля,
нищета, несчастная любовь или хохот солдат, режущих свинью), автор напрасно
пытается себя уверить, что может воспитать в себе жизнерадостное и веселое
мировоззрение. С таким мировоззрением писать не имеет смысла. Вся повесть Зощенко,
весь ее художественный мир доказывает примат художественной интуиции над
разумом: художественная, новеллистическая часть повести написана превосходно,
а комментарии автора — лишь беспощадно честный отчет о вполне безнадежной
попытке. Зощенко пытался совершить литературное самоубийство, следуя велением
гегемонов, но, по счастью, не преуспел в этом. Его книга остается памятником
художнику, который бессилен перед собственным даром.